32 -ой флотский экипаж Черноморского флота

Корабли 32-го флотского экипажа Черноморского флота

Флотский экипаж включал в себя в обязательном порядке команды линейного корабля и кораблей меньшего ранга. Командир линейного корабля был одновременно и командиром всего флотского экипажа, которому в строевом отношении подчинялись офицеры экипажа.

В составе линейного корабля было от двух до трех рот экипажа. Четвертая рота комплектовала корабли малого ранга в экипаже. Таким образом, примерно с 1838 года сложилась структура 32-го флотского экипажа, которая не менялась до гибели Черноморского флота в ходже Крымской войны и обороны Севастополя.

К началу Крымской войны (1853 г.) парусные линейные корабли составляли ядро Черноморского флота. По тактико-техническим данным и боевым качествам они находились на уровне лучших кораблей аналогичного класса английского флота (кстати, тогда сильнейшего в мире), а по отдельным показателям и боевой подготовке экипажей даже превосходили их. Однако далеко не всегда состав этой эскадры был так силен. Достаточно вспомнить, что к началу 1834 г. из двенадцати линейных кораблей лишь 120-пушечная «Варшава» только что вошла в строй, а остальные или устарели, или совсем пришли в негодность. Только после назначения главным командиром Черноморского флота и портов вице-адмирала М. П. Лазарева, утвержденного в этой должности 31 декабря 1834 г., начался период возрождения и укрепления флота. По ходатайству Лазарева в мае 1835 г. был утвержден количественный состав кораблей, в число которых вошли три трехдечных 120-пушечных и двенадцать двухдечных 84-пушечных, прототипом для последних явился хорошо зарекомендовавший себя в плаваниях 84-пушечный линейный корабль «Силистрия».

В том же 1835 г. началась интенсивная постройка линейных кораблей в Николаевском, а также в так называемом Спасском адмиралтействах. Каждый такой корабль с полным вооружением обходился казне недешево: трехдечный — свыше 2,5, двухдечный — более 1,8 млн. руб.

Надо отдать должное командованию Черноморского флота: оно внимательно следило за последними достижениями в области кораблестроения за рубежом и стремилось использовать у себя все полезное. Особое внимание обращалось на мореходные и боевые качества кораблей, на увеличение прочности и долговечности корпусов, улучшение обитаемости, удобство обслуживания артиллерии и т.д.

 Из крупных новшеств, внедренных при постройке, необходимо отметить замену традиционной транцевой кормы кормой круглой формы, значительно более прочной, так как старн-тимберсы (так же, как и шпангоуты) шли от киля и прочно связывали корму со всем корпусом. Кроме того, круглая корма увеличивала сектор обстрела кормовых (ретирадных) орудий, что исключало «мертвые зоны».

Введенные в те же годы металлические ридерсы и раскосы, образовавшие бортовые раскосные фермы, резко увеличивали продольную прочность корабля и, следовательно, срок его службы. Использование металлических книц усилило крепление поперечного набора, а замена сосновых досок дубовыми (в районах размещения орудий) сделала более прочным настил артиллерийских палуб. Детали судового набора, при соединении которых применялись прокладки из просмоленного войлока, заготавливались заблаговременно по шаблонам с плаза. Все деревянные детали конструкций корпуса прокрашивались известью, головки болтов и ершей (под медной обшивкой) покрывались слоем замазки (смесь мела и сала), деревянные коксы пропитывались конопляным маслом. Для предотвращения обрастания подводная часть просмаливалась и обивалась листовой медью на медных гвоздях. Применявшиеся прежде якоря Перинга были заменены адмиралтейскими, пеньковые канаты — якорь-цепями.

Десятки лет крюйт-камеры, шкиперские и парусные кладовые располагались на батарейных палубах; в 30-е годы XIX в. их перенесли в трюм, что позволило расширить кубрики команды, сделать их более светлыми благодаря установке иллюминаторов. Служебные помещения начали оборудовать удобными шкафами и ящиками.

Постепенно совершенствовалось и многое другое. Так, дельные вещи, рангоут, такелаж становились прочнее, надежнее и удобнее в обслуживании, при этом многие детали унифицировались. Паруса улучшенного покроя шились только из плотной и прочной парусины производства Александровской мануфактуры нитками, пропитанными специальными составами. Блоки новой конструкции позволили облегчить работу с такелажем и парусами; в местах прохода такелажа через деревянные корпусные конструкции вставлялись медные трубки.

Одновременно с совершенствованием конструкции кораблей принимались энергичные меры по улучшению их артиллерийского вооружения. В 1839 г. в Николаеве производились опыты с 68-фунтовой (214-мм) бомбической пушкой. Они показали, что такое орудие, имевшее примерно одинаковую массу с 36-фунтовой так называемой длинной пушкой и такую же дальность полета снаряда (14 кабельтовых или около 2,5 км), производило более значительные разрушительные действия.

Результаты этих испытаний позволили начать в 1841 г. вооружение кораблей Черноморского флота более эффективными бомбическими пушками. Применительно к ним в 1842 — 1843 гг. были приняты на вооружение снаряды (бомбы) со взрывателем ударного действия, изобретенным русским артиллеристом генерал-лейтенантом Лехнером.

Таким образом, к середине 1853 г. Черноморский флот имел в своем составе мореходные и быстроходные парусные корабли с первоклассной артиллерией и хорошо подготовленным личным составом. По словам адмирала П. С. Нахимова «…вообще 84-пушечные корабли имеют превосходные качества и трудно отдать решительное преимущество кому-либо из них…».

По боевым качествам 120-пушечные «Двенадцать Апостолов», «Париж» и «Великий князь Константин» не имели равных среди парусных кораблей мира и, кроме того, отличались красотой форм и изяществом; командир первого из них капитан 1 ранга В. А. Корнилов писал М. П. Лазареву: «…Корабль мой на последнем переходе оказался прекрасных качеств. У него было 11 дюймов дифференту, и он отлично слушал руля; в бейдевинд же крутой два раза имел более 8 узлов на одном рифе брамсели, крену до 7°…». Если скорость корабля в бейдевинд при брамсельном ветре (4 балла) превышала 8 уз, то, очевидно, в фордевинд или бакштаг он имел не менее 12 — 13 уз.

В результате отличной выучки личного состава паруса на черноморских кораблях ставились и убирались значительно быстрее, чем это делалось во флотах других государств. Два рифа на марселях брались за 2,5 мин; все прямые паруса с обрасопкой рей на бейдевинд ставились за 6 — 7 мин; при входе в бухту под парусами постановка на якорь занимала всего 8 — 10 мин.

В состав 32-го флотского экипажа входили: линейный корабль «Три Святителя», бриг «Меркурий», яхта «Орианда» и пароход «Тамань».

120-пушечный линейный корабль «Три Святителя»

«Три Святителя» — парусный 120-ти пушечный линейный корабль Черноморского флота, в составе флота с 1838 по 1854 год, участник Крымской войны, в том числе Синопского сражения. Старший корабль 32-го флотского экипажа. Командир линейного корабля одновременно был командиром того флотского экипажа, к которому корабль был приписан.

Линейный корабль «Три Святителя» был заложен 29 декабря 1835 (10 января 1836) года на стапеле Спасского адмиралтейства в Николаеве и после спуска на воду 28 августа (9 сентября) 1838 года вошёл в состав Черноморского флота России. Строительство вёл кораблестроитель полковник Корпуса корабельных инженеров И. Д. Воробьев. В следующем 1839 году корабль перешёл из Николаева в Севастополь.

Во время несения службы по большей части участвовал в практических плаваниях в Чёрном море и перевозке войск. До вступления в строй линейных кораблей типа «Двенадцать Апостолов» был единственным 120-ти пушечным кораблем Черноморского флота.  Иностранные специалисты высоко оценивали качества кораблей флота, в частности «Трех святителей». Так, главный сарвайер английского флота Уильям Саймондус, побывав в 1841 г. в Николаеве и Севастополе, писал английскому консулу в Одессе: «…Там пахнет морской нацией и ежели правительство поддержит, то морская часть в Черном море в скором времени очень усилится…».

 А Лазарев отмечал, что Саймондус «…судами нашими очень любовался и всем, что на них есть, как-то красивой постройкой, покроем парусов, рангоутом, гребными судами, кузнечной работой и отделкой вообще…».

Известен и такой факт: английский капитан Дринкуотер, осматривавший в 1835 г. строившиеся в Николаеве корабли, получил у адмирала Лазарева разрешение взять чертежи «Трех Cвятителей». Надо сказать, что в те времена еще не существовало строгих понятий о государственной тайне. Лазарев делая знаки внимания англичанам, сам получал от них чрезвычайно полезные сведения и решения по корабельной части. Не говоря уже о том, что пароходы Черноморского флота Лазареву удавалось строить в Англии, хотя формально строительство паровых военных кораблей было запрещено для третьих держав, особенно России. В Англию постоянно командировались офицеры флота. Так капитан 1-го ранга В.А. Корнилов изучал там строительство паровых кораблей. По ходатайству Лазарева удалось даже вооружить одним из них двумя 10-ти дюймовыми новейшими бомбическими орудиями и доставить их на пароходофрегате «Владимир» в Россию.

Водоизмещение корабля составляло 4700 тонн,

 длина между перпендикулярами — 63,4 метра,

длина по гондеку — 64,2 метра,

ширина — 17,3 метра,

 а осадка — 7,7 метра.

Вооружение корабля по сведениям из различных источников составляли от 120 до 130 орудий, по одним данным они включали девяносто шесть 36-фунтовых и двадцать четыре 24-фунтовых пушек и четыре пудовых «единорога», по другим двадцать восемь 68-фунтовых бомбических орудий, тридцать четыре 36-фунтовые чугунные пушки, тридцать шесть 36-фунтовых и две 24-фунтовых пушко-карронады, шесть 18-фунтовых, две 12-фунтовых и две 8-фунтовых карронады, четыре пудовых «единорога» и один 3-фунтовый фальконет. Экипаж корабля состоял из 981 человека.

В кампании 1840—1843 годов в составе эскадр кораблей Черноморского флота принимал участие в практических плаваниях в Чёрном море. В 1843 году помимо практических плаваний с июня по август также находился в составе 4-й дивизии контр-адмирала Ф. А. Юрьева, которая осуществляла перевозку 13-й пехотной дивизии из Севастополя в Одессу, а затем обратно в Севастополь.

В кампании 1844, 1845, 1847 и 1849 годов вновь находился в составе практических эскадр в Чёрном море. В течение 1851 года находился в Севастополе, где подвергся капитальному ремонту. 1852 и 1853 годы корабль также провёл в практических плаваниях в Чёрном море, в том числе 10 (22) августа 1853 года принимал участие в гонках кораблей, а во время учебной атаки флота на Севастопольский рейд 12 (24) августа находился на стороне атакующих. В кампанию того же года с 17 (29) сентября по 2 (14) октября в составе эскадры вице-адмирала П. С. Нахимова принимал участие, а перевозке войск из Севастополя в Сухум-Кале, так на корабле было перевезено 1369 солдат и офицеров Брестского полка 13-й дивизии.

Принимал участие в Крымской войне, 29 октября (10 ноября) 1853 года под флагом контр-адмирала Ф. М. Новосильского и в составе эскадры под общим вице-адмирала В. А. Корнилова принимал участие в поисках турецкого флота сначала у румелийского, а затем у анатолийского берегов. Найти неприятельские суда не удалось и эскадра, после передачи части кораблей 6 (18) ноября в состав эскадры П. С. Нахимова, 11 (23) ноября вернулась в Севастополь. На следующий день корабль вновь вышел в море уже в составе эскадры под общим командованием контр-адмирала Ф. М. Новосильского. Эскадра вышла с целью усиления эскадры П. С. Нахимова, которая блокировала турецкий флот в Синопе. Через четыре дня 16 (28) ноября эскадры соединились, а ещё через два дня состоялось Синопское сражение.

В сражение «Три Святителя» входил в состав левой колонны за кораблём «Париж». Совместно с кораблем «Ростислав» начал перестрелку с фрегатами «Каиди-Зефер» и «Низамие», однако во время боя на корабле турецким ядром перебило шпринг и его развернуло под огонь береговой батареи № 6. После того, как под командованием мичмана П. Н. Варницкого был завезен новый верп, корабль удалось развернуть и поставить на исходную позицию. После чего артиллерийским огнём «Три Святителя» вынудил турецкий «Каиди-Зефер» выброситься на берег.

За четыре часа Синопского сражения корабль сделал 1923 выстрела. Потери экипажа во время боя составили восемь человек убитыми и 18 ранеными, включая мичмана П. Н. Варницкого, а сам корабль получил 48 пробоин корпуса, повреждения кормы, всех мачт и бушприта.

За участие в сражении командир корабля 32-го флотского экипажа капитан 1-го ранга К. С. Кутров был награждён орденом Святого Владимира III степени с мечами и годовым окладом жалования, а мичман П. Н. Варницкий — орденом Святой Анны III степени с бантом и годовым окладом жалования, а также 18 (30) декабря 1853 года был произведён в лейтенанты со старшинством с 18 (30) ноября.

После сражения 22 ноября (4 декабря) корабль пришёл в Севастополь, причём из-за полученных повреждений часть пути он находился на буксире у пароходофрегата «Херсонес». В апреле следующего 1854 года был поставлен у входа в Южную бухту.

Во время обороны Севастополя 11 (23) сентября 1854 года «Три Святителя» был затоплен у входа на Севастопольский рейд, для заграждения входа в бухту. Для затопления корабля в его днище были прорублены отверстия, однако он погружался очень медленно, в связи с чем пароходофрегат «Громоносец» сделал несколько выстрелов ниже ватерлинии.

9 часов.

Ветер тихий, ясно. В начале часа по приказанию контр-адмирала Вукотича пароход «Громоносец» сделал по кораблю 27 выстрелов. В 1 час дня корабль «Три Святителя» пошел ко дну с орудиями, рангоутом, порохом и морскою провизиею (Шканечный журнал линейного корабля «Три Святителя»). Как гласит одна из легенд, в спешке с корабля забыли снять корабельную икону и только когда об этом вспомнили и послали за ней матроса, корабль стал тонуть.

В целом потопление «Трех Святителей» показало огромную живучесть больших парусных деревянных кораблей. Одним из неприятных моментов было и то, что корабль был потоплен с артиллерией и припасами. Это было связано с промедлением начальника штаба ЧФ В.А. Корнилова, до последнего момента, не верящего в затопление кораблей у входа на внутренний рейд Севастополя. Как только стала понятна неотвратимость этого решения, то снять тяжелые орудия не удалось. В какой то степени артиллерия исполнила роль балласта и не дала осенним штормам разрушить преграду из тяжелых кораблей. Однако все-таки, пришлось время от времени притапливать рядом другие суда.

В конце концов, корабль затонул на глубине 18 метров. После войны при расчистке Севастопольской бухты корпус корабля был взорван.

18-ти пушечный бриг «Меркурий».

18-ти пушечный бриг «Меркурий»

18-ти пушечный бриг «Меркурий» был заложен 28 января (9 февраля) 1819 года на верфи в Севастополе, а 7 (19) мая 1820 года он был спущен на воду. Бриг должен был нести службу по охране побережья Кавказа, а также выполнять разведывательные и дозорные задачи в Черном море. После спуска на воду корабль включили в состав 32-го флотского экипажа ЧФ.

Кстати, до постройки брига в составе русского флота уже был один «Меркурий». Катер с таким названием участвовал в русско-шведской войне 1788-1790 года под командованием капитан-лейтенанта Романа (Роберта) Кроуна – шотландского моряка, поступившего на российский флот и дослужившегося в Российской империи до звания полного адмирала. Катер 29 апреля (10 мая) 1789 года атаковал и захватил шведский 12-пушечный тендер «Снапоп», а затем, 21 мая, взял в плен 44-пушечный фрегат шведского флота «Венус».

Таким образом, у брига «Меркурий» уже был героический предшественник с тем же названием. И новому кораблю просто нельзя было посрамить традицию – кораблям с именем «Меркурий» сама судьба, как казалось, распорядилась совершать подвиги.

Бриг «Меркурий» был вооружен восемнадцатью 24-фунтовыми карронадами для ближнего боя и 2 переносными 3-фунтовыми пушками с большей дальностью стрельбы, причем пушки могли применяться при преследовании противника, и при организации отступления. Штатно 3-фунтовые пушки размещались в носовой части корабля в орудийных портах, из которых можно было вести отчасти погонный огонь по носу, а при необходимости перетащить их на корму. В транце было предусмотрено два орудийных порта, которые снаружи были декорированы под окна в соответствии с модой того времени. Орудийные порты главной артиллерии не имели ставней и служили для стока воды, попадающей на палубу. Надо сказать, что 24-фунтовые карронады имели небольшую дальность стрельбы, однако из-за достаточно купного калибра и низкой скорости снаряда обладали серьезной разрушительной мощью на ближних дистанциях.

К особенностям брига «Меркурий», отличавшим его от других подобных кораблей тогдашнего русского флота, относились меньшая осадка и наличие семи весел с каждого борта. Матросы гребли веслами стоя. Меньшая осадка снижала ходовые качества брига. С другой стороны, система набора по методу Сепингса способствовала повышению прочности корабля, снижению раскачки элементов и уменьшению спускового перелома. Поэтому бриг мог хорошо держать высокую волну, однако при несильном ветре имел особенность «грузнеть» и скорость хода снижалась. Это чуть было не погубило корабль в бою 26 мая 1829 года.

В качестве материала для постройки «Меркурия» был выбран крымский дуб, который оказался достаточно долговечным материалом и позволил кораблю после тимберовки служить до 1854 года, перенести осаду Севастополя.

Будучи бригом, «Меркурий» имел две мачты (фок и грот). Каждая мачта несла четыре рея и, соответственно, четыре прямых паруса: фок, фор-марсель, фор-брамсель и фор-бом-брамсель на фок-мачте; грот, грот-марсель, грот-брамсель и грот-бом-брамсель на грот-мачте. Также на грот-мачте имелся гафельный парус, улучшающий манёвренность. На штагах располагались стакселя (грота-стаксель, грот-стень-стаксель, грот-брам-стень-стаксель) и кливер. Кроме того, имелись лиселя, применяемые на попутных ветрах.

Общая площадь парусов — 856 м².

Водоизмещение составляло 445 тонн (по другим данным — 456 тонн).

Длина между перпендикулярами   28,65 м, длина по верхней палубе 29,46 м.,

ширина по мидельшпангоуту    9,39 м (с обшивкой 9,70 м).

Осадка брига составляла    2,9 м.

На носу брига находилась фигура бога Меркурия. Носовая фигура была поясной, хотя на изначальных чертежах Осминина предполагалось изображение фигуры в полный рост. После спуска на воду «Меркурий» был направлен для боевой учебы в Черное море, затем патрулировал побережье Абхазии, борясь с контрабандой.

Экипаж судна к 1829 году состоял из 115 человек, в том числе 5 офицеров, 5 квартирмейстеров, 24 матросов 1 статьи, 12 матросов 2 статьи, 43 старших юнг, 2 барабанщиков, 1 флейтщика, 9 бомбардиров и канониров, 14 остальных нижних чинов. Стоит обратить внимание на то, что в команде брига было большое, почти половину, число старших юнг. Как правило, на кораблях такого ранга как «Меркурий» проходили обучение юнги  для получения  звания матроса 2-й статьи. Готовили их в учебном экипаже и расписывали в плавание на небольшие суда для практики.

Капитан -лейтенант А.И. Казарский

Командиром брига «Меркурий» в 1829 году был назначен опытный морской офицер капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский (1797-1833). 32-летний Казарский, сын отставного губернского секретаря, служившего управляющим в имении князя Любомирского в Белоруссии, служил на флоте с юности. Он поступил в Николаевское штурманское училище в 1811 году, в возрасте 14 лет.

В августе 1813 года Казарского назначили гардемарином Черноморского флота, а в 1814 году произвели в чин мичмана. Он служил на бригантинах «Десна» и «Клеопатра», затем командовал отрядом мелких гребных судов Дунайской флотилии в Измаиле.

В 1819 году 24-летний Казарский получил чин лейтенанта и был распределен на фрегат «Евстафий». Во время службы на фрегате он и сформировался как будущий командир – решительный, справедливый и способный к оперативному мышлению.

Послужив некоторое время на фрегате «Евстафий», лейтенант Казарский был переведен на шхуну «Севастополь», затем на транспортные суда «Ингул», «Соперник», служил на катере «Сокол» и на бриге «Меркурий».

В 1828 году, когда началась очередная русско-турецкая война, Казарский командовал транспортным судном «Соперник». После того, как транспорт оборудовали «единорогом», он превратился в бомбардирский корабль. Под командованием Казарского «Соперник» участвовал в осаде Анапы – тогда еще турецкой крепости, получил 6 пробоин корпуса, но продолжал обстреливать крепость. Именно за участие в осаде Анапы 31-летний лейтенант Казарский был произведен в капитан-лейтенанты флота. Затем он участвовал во взятии Варны, а в 1829 году был назначен командиром брига «Меркурий», опыт службы на котором у Казарского уже имелся.

14 мая 1829 года бриг «Меркурий», которым командовал Казарский, был настигнут двумя турецкими кораблями «Селимие» и «Реал-беем». Оба корабля имели десятикратное превосходство в количестве орудий. Бриг, тем не менее, одержал полную победу над противником.

«Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг «Меркурий», — написал потом в своих воспоминаниях один из турецких морских офицеров, служивший в момент боя на корабле «Реал-бей».

Бой брига «Меркурий»

Небольшой отряд русских кораблей в составе фрегата и двух бригов внезапно встретился со всем турецким флотом, вышедшим из Босфора. Командир отряда приказал уходить с максимально большей скоростью. Однако, как оказалось, скоростные качества «Меркурия» не давали ему возможность следовать за собратьями. Кроме того, ветер был не устойчив и по всей видимости он был слаб внизу и достаточно силен на верху. Поэтому крупные турецкие линейные корабли «захватывая» ветер верхними парусами огромных мачт сохраняли высокую скорость хода. «Меркурий» же «грузнел» и отстал.

Как только командиру корабля Казарскому стало ясно, что избежать столкновения с турецкими кораблями не удастся, он принял решение стоять до последнего. Канониры корабля заняли свои места у артиллерийских орудий. Для предотвращения паники среди экипажа Казарский поставил у флаг-фала вооруженного часового с приказом стрелять на поражение в любого члена экипажа, кто попробует спустить флаг. На совете офицеров было принято решение сражаться до конца. Последний из живых офицеров должен был в случае угрозы захвата брига взять пистолет и, спустившись в крюйт-камеру, произвести взрыв погребов. Для этого Казарским на шпиль был положен заряженный пистолет.

Позже в своём донесении адмиралу Грейгу Казарский писал: «Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким-нибудь кораблём, тот, кто ещё в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйт-камеру».

Напомним, что вплотную к русскому бригу приблизились 110 пушечный и 74 пушечные линейные корабли противника, флагманский корабль турецкого флота и корабль вице-адмирала. По неприятелю был открыт огонь из 3-х фунтовых пушек, выдвинутых в порты гакаборта. Чтобы не отвлекать матросов от работы веслами, места артиллерийской прислуги заняли офицеры брига, в том числе и сам Казарский.

Когда «Селимие» попытался обойти бриг справа, «Меркурий» дал ответный залп орудиями правого борта. В конечном итоге «Меркурий» успешно маневрировал под огнем неприятеля. На бриге трижды вспыхивали пожары и трижды их успешно тушили. Канонирам брига удалось перебить ватер-штаг и повредить грот-брам-стеньгу корабля «Селимие». После этого сломался гротовый рангоут турецкого корабля и «Селимие» лег в дрейф. Он вышел из боя, после чего противостоять «Меркурию» остался лишь один «Реал-бей».

Турецкий корабль атаковал «Меркурий», но также безуспешно. Ответным огнем канониры брига перебили левый нок фюр-марса-рея турецкого корабля. «Реал-бей» лишился возможности преследования брига. После этого «Меркурий» направился в сторону Сизополя. Одна из причин неудачной стрельбы турок являлся факт высокого расположения орудий и близкие дистанции, маневренность русского брига и меткий огонь его орудий, который направлялся не по корпусам кораблей, а по бегучему и стоячему такелажу.

Очевидно, что командир «Меркурия» Казарский понимал – только лишение хода противника приведет его бриг к спасению. В какой-то момент были задействованы весла, что позволяло совершать внезапные маневры, лишая корабли противника возможности нанести удар всей мощью главных батарей.

Результаты боя впечатляли. На «Меркурии» погибло всего четыре члена экипажа, шесть человек получили ранения различной степени тяжести, бриг получил 22 пробоины в корпусе, 133 в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 в такелаже, все гребные суда на рострах разбиты, повреждена одна карронада. Были потери и на «Реал-бее» и «Селимие», но их точное количество осталось неизвестным.

Бриг Меркурий, атакованный двумя турецкими кораблями. И. Айвазовский 1892. Холст, масло

Судьба Александра Казарского

Подвиг брига «Меркурий» не мог не вызвать искреннего восхищения всей тогдашней России. Сложно было поверить в то, что маленький бриг одолел два неприятельских линейных корабля. Впечатлял и героизм офицеров и матросов «Меркурия».

Естественно, сам Александр Казарский за подвиг был награжден орденом Святого Георгия IV класса. Его произвели в чин капитана 2 ранга и назначили флигель-адъютантом. В герб фамилии Казарских было включено изображение тульского пистолета как символ готовности пожертвовать собой. Этот пистолет Казарский перед боем положил на шпиль у входа в крюйт-камеру, чтобы последний офицер, который бы оставался в живых на бриге «Меркурий», выстрелил и взорвал бы порох.

Карьера капитана Казарского после подвига брига «Меркурий» пошла в гору. Для флотского офицера в то время чин капитана 2 ранга был уже очень серьезным достижением. Казарского перевели на должность командира 44-пушечного фрегата «Поспешный», с которым он участвовал во взятии Месемврии. Затем с 17 июля 1829 по 1830 год Казарский командовал 60-пушечным фрегатом «Тенедос», на котором три раза ходил к Босфору.

Внимание царя и всего русского общества к этому бою была вызвана и тем, что за несколько дней до этого один из кораблей Черноморского флота, 44-пушечный фрегат «Рафаил» позорно спустил флаг точно в такой же ситуации. Его командир Стройников, кстати, бывший в свое время командиром «Меркурия», проявил малодушие, фактически с помощью старшего офицера дезориентировал офицеров и команду, создав условия для сдачи в плен без попытки боя. Судьба еще раз усмехнулась, направив пленного Стройникова на палубу одного из флагманских турецких кораблей, с которого он и наблюдал бой с «Меркурием». Что творилось в душе бывшего офицера Стройникова сказать трудно. Но он выжил, в отличие от большинства плененной команды, вернулся в Россию и был предан военному суду.  Разжалован в рядовые и канул в лету, не оставив о себе никаких сведений.

Казарский же выполнял в чине флигель-адъютанта императора различные поручения, например, в 1830 г. вместе с князем Трубецким его отправляли с визитом в Англию для поздравления короля Вильгельма IV. Уже в 1831 году, через 2 года после подвига, Александр Казарский получил чин капитана 1 ранга и включен в состав свиты императора Николая I. Это была впечатляющая карьера – с командира маленького брига и капитан-лейтенанта за два года до капитана 1 ранга и члена императорской свиты.

В качестве члена свиты Казарский выполнял поручения, связанные с управлением военно-морским и гражданским флотом Российской империи. Например, он ездил в Казань для определения целесообразности существования Казанского адмиралтейства. Затем Казарский прошел из Белого моря до Онеги, изучая возможность открытия нового водного пути.

Но высокий пост Казарского сыграл роковую роль в его судьбе. В 1833 году Казарского направили проверить тыловые службы и конторы портов на Черноморском побережье. В Николаеве, куда Казарский прибыл для проверки, он внезапно умер. Одна из версий, что он умер в результате отравления кофе с мышьяком. Расследование так и не было доведено до конца, а виновные не были установлены.

Считается, что миссия флигель-адъютанта императора очень не нравилась окружению главного командира Черноморского флота и портов Грейга, среди которого процветала коррупция. Именно после смерти Казарского, император наконец решился отставить Грейга, переведя его в Петербург, а на его место назначить М.П. Лазарева. Новый командующий очень переживал смерть Казарского , и одним из первых его деяний по благоустройству Севастополя на посту командующего флотом и губернатора  города, было строительство памятника Казарскому и создание Мичманского (ныне матросского) бульвара. Кроме того, Лазарев, как и Казарский был командиром «георгиевского корабля».

В 1827 году за подвиг при Наварине его корабль «Азов» впервые был удостоен права носить кормовой Георгиевский флаг. Такую же награду получил и бриг «Меркурий».

После завершения ремонта, на бриге была организована церемония вручения Георгиевского флага. Флаг был передан в дар императором, сшит из шелка, находился на корабле вместе со специальной грамотой и после обороны Севастополя передан в гардемаринскую роту Черноморского флота, а далее в Морской кадетский корпус, где его следы теряются.

По традиции, название «Меркурий» должно было переходить от одного корабля к другому. В разное время в составе флота служили корвет, парусно-винтовой крейсер, крейсер 1-го ранга «Память Меркурия».

Судьба «Меркурия»

Командиром «Меркурия» после Казарского в разное время были:

1820—1821 — капитан-лейтенант Иван Максимович Головин

1821—1822 — капитан-лейтенант Лука Андреевич Мельников

1822—1826 — капитан-лейтенант Аристарх Григорьевич Конотопцев

1826—1828 — капитан-лейтенант Семён Михайлович Стройников.

с 1829 года по 30 мая 1829 года — капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский

1829—1830 — лейтенант Алексей Иванович Рогуля

1830—1831 — капитан-лейтенант Мефодий Петрович Панютин

1835—1838 — капитан-лейтенант Фёдор Михайлович Новосильский (участник боя 26 мая 1829 г.)

1838—1840 — капитан-лейтенант Николай Павлович Вульф

1840—1848 — капитан-лейтенант Николай Иванович Казарский (младший брат А. И. Казарского)

1849—1850 — лейтенант Николай Павлович Макухин

1850—1851 — капитан-лейтенант Николай Егорович Каландс

1852—1853 — капитан-лейтенант Константин Яковлевич Явленский

1854—1856 — капитан-лейтенант Сергей Фаддеевич Загорянский-Кисель.

Корабль активно продолжал службу в составе 32-го флотского экипажа до 1854 года, когда началась оборона Севастополя. Бриг был разоружен, команда была списана на берег на бастионы. Основная масса команды брига, как и весь 32-й флотский экипаж, оказались на 4-м бастионе. 32-й флотский экипаж составил бессменный гарнизон «мачтового бастиона» и после завершения обороны был отправлен в Николаев. Оттуда получив в награду Георгиевский знаменный флаг, экипаж отправился на Север России в Архангельск под командованием капитана 1-го ранга А.А. Попова. Моряки-черноморцы стали основой команд новых паровых винтовых клиперов, которые строились на русском Севере. Корабли перешли на Балтийский флот, а 32-й флотский экипаж был расформирован.   

Во время обороны Севастополя в 1855 году корпус «Меркурия» использовался в качестве понтона при наведении моста через Южную бухту, а в 1856 году его отбуксировали в Николаев, где некоторое время использовали в качестве плавучего склада.

9 (21) ноября 1857 года приказом генерал-адмирала № 180 бриг «Меркурий» по причине крайней ветхости был исключён из списков флота и разобран.

Указ Николая Павловича иметь такой же бриг по таким же чертежам не был выполнен – на смену парусным кораблям уже пришли паровые и броненосные корабли. 

Идея построить в Севастополе копию легендарного брига появилась только в 2010-х гг 21 века.

10-ти пушечная яхта «Орианда».

Строилась по чертежам, привезенным из Англии М.П. Лазаревым. Была любимой его яхтой и была причислена к 32-му флотскому экипажу — с 1838 г. по 1856 г. числилась в его составе. Использовалась М.П. Лазаревым как адмиральская яхта, а также посыльное судно для различных его поручений и вообще посыльной службы. Выстроена по чертежу английской яхты «Арандель» — именно ее чертежи хранятся в архиве ВМФ вместе с чертежами черноморской яхты и на некоторых есть личный автограф главного командира ЧФ М.П. Лазарева.

В основе лежит английский проект, который был немного доработан адмиралом и представлял из себя не просто шикарно отделанное судно, но прежде всего боевой корабль, обладавший высокой скоростью хода и достаточно мощным вооружением. 

Артиллерия яхты состояла из десяти 8-ми или 12-ти фунтовых карронад, причем в росписи флота за 1850-53 гг. указывалось, что карронады на ней чугунные. Скорее всего калибр из был небольшой и вероятнее всего именно 8 фунтов. Такие карронады использовались на мелких судах ЧФ и одна из них, медная 8-ми фунтовая, хранится и поныне в музее ЧФ.

Длина корабля составляла примерно 25 метров, парусное вооружение – тендер. Особенностью яхты была ее богатая отделка по примеру английской предшественницы. Палуба и такелаж из ценных пород дерева, отделана красным деревом, медными и бронзовыми деталями, которые придавали ей нарядный вид.

Так как корабль именовался яхтой, то нес не простой, а яхтенный Андреевский флаг – на белом поле в крыже Андреевский крест. Такие флаги военные яхты носили до середины 1860 гг., когда их упразднили по приказу генерал-адмирала вел.кн. Константина Николаевича.

Командир яхты в 1848 г. был лейтенант Иван Унковский, известный мореплаватель, исследователь морей, впоследствии командир знаменитого фрегата «Паллада» — любимец Лазарева. Он был третьим сыном Семёна Яковлевича Унковского, соратника и близкого друга М. П. Лазарева, с которым участвовал в четвёртом российском кругосветном плавании на шлюпе «Суворов» в 1813—1816 годах.

Весной 1841 года И. С. Унковского по желанию отца перевели в списки Черноморского флота и направили для прохождения службы в город Николаев. С апреля 1842 года Унковский был назначен адъютантом к командующему флотом адмиралу М. П. Лазареву. 

            В 1846 году И. С. Унковский был назначен командиром яхты (тендера) «Орианда». По описанию В. К. Истомина, «Орианда» — одномачтовое судно, выстроенное в 1836 году под личным наблюдением М. П. Лазарева, составляла предмет особой гордости адмирала. На ней Унковский три года плавал по Бугу и в Днепровском лимане, постоянно принимая участие в морских учениях, проводимых М. П. Лазаревым.

Служба на «Ореанде» принесла И. С. Унковскому первый большой успех и общефлотскую славу благодаря победе в гонке яхт, тендеров и шхун на императорские призы. Гонка проходила летом 1848 года в Кронштадте. Перед этим «Орианда» пересекла Чёрное и Средиземное моря и через Гибралтар по Атлантике достигла Балтийского моря.

В экипаж, кроме командира, входило три офицера и двадцать пять матросов. «Орианда» прибыла в Кронштадт 8 августа 1848 года после более чем трёхмесячного плавания. Вот как описывал гонку в своей книге В. К. Истомин: «Гонка была назначена на тринадцатое августа. Погода была тихая, ветер самый умеренный. Уже в самом начале гонки ясно обозначились преимущества многих балтийских яхт перед «Ориандою», которая и по устарелой конструкции, и по невыгодности положения вскоре оказалась позади всех. На «Орианде» были приняты все меры, чтобы воспользоваться каждой случайностью, всё было рассчитано с целью облегчения успеха: матросы лежали на палубе, чтобы меньше парусило, у рулевого даже были подвязаны уши платком, чтобы ничем не отвлекаться. Гонка шла довольно медленно, как вдруг с юга стали надвигаться тучи и набежал шквал. На яхтах стали убирать паруса… Только этой случайности и ожидал Унковский. Рискуя перевернуться с яхтой, он не только не убрал парусов, под которыми шёл, но почти мгновенно, благодаря превосходной команде, прибавил столько парусов, сколько было возможно. «Орианда» понеслась как птица. Яхта за яхтою оставались позади… Ровно в семь часов вечера «Орианда» бросила якорь у маячного судна — фрегата «Паллада», оставив далеко за собою всех состязавшихся. Иван Семёнович говорил всегда, что это была лучшая минута в его жизни». «Орианда» удостоилась посещения императора Николая I, который поздравил И. С. Унковского и вручил ему «высочайший приз» — позолоченный серебряный ковш, украшенный драгоценными камнями с надписью: «Преуспевшему в морских гонках 14 августа 1848 г.», а яхте было присвоено имя «императорская». Сам Унковский высочайшим Указом был произведён в капитан-лейтенанты. После этого 10-ти пушечная яхта 32-го флотского экипажа, продолжая считаться «императорской» и «адмиральской», поддерживала не только боевые, но и спортивные традиции флота.

В годы 1-й обороны Севастополя яхте повезло. Она по-прежнему считалась яхтой командующего флотом и находилась в Николаеве, где располагались главные учреждения ЧФ. Поэтому ее миновала печальная участь кораблей, оказавшихся в Севастополе в 1854-55 гг. Яхта по окончании войны продолжала службу и вероятно, после 1860 года была тихо списана за ветхостью на дрова, то есть разобрана. Тем не менее, этот корабль 32-го флотского экипажа оставил замечательный яркий след в истории нашего флота.

Военный пароход «Тамань».

Военный пароход «Тамань».

Один из самых известных, но одновременно самых неизвестных кораблей Черноморского флота. Оставив свой след в литературе, поэзии, науке, он совершенно неизвестен как самый быстроходный боевой корабль 1й половины 19 века на Черном море.

Как ни странно, история этого парохода имеет совсем мирное происхождение. В 1847 году наместник Кавказа, герой 1812 года генерал М.С. Воронцов обратился к главному командиру Черноморского флота М.П. Лазареву с предложением заказать для регулярного пароходного сообщения на линии Одесса — Редут-Кале два парохода. Обращение именно к командующему флоту не случайно – пароходы, даже имея мирное предназначение, считались в то время стратегическим резервом военного флота.

По установившейся традиции ими командовали морские офицеры, на пароходах была в основном военная команда. При закладке кораблей учитывались тактические требования к военным судам, а также изначально предусматривалось размещение артиллерии и боевых припасов.

В это время в Англии по заданию Лазарева находился капитан 1-го ранга В.А. Корнилов, которому было поручено наблюдать за постройкой пароходо-фрегата «Владимир» и изучать вопросы строительства паровых кораблей и тактики их применения. Лазарев, будучи поэтом паруса, огромное внимание уделял паровому флоту, чувствуя, может быть с прискорбием, что времена парусных кораблей уходят в прошлое.

Именно по этим причинам, он ухватился за предложение Кавказского наместника и дал согласие заказать пароходы в Англии. Получить согласие императора Николая Павловича Лазареву было не трудно, так как он имел непререкаемый авторитет у царя. Кроме того, Лазарев понимал, что заказывая два почтовых, как бы пассажирских парохода, он с одной стороны, обходит запрет английского правительства на строительство для России паровых боевых кораблей и быстро получает усиление флота скоростными паровыми судами.

Таким образом осенью 1847 года высочайше было повелено заказать в Англии два парохода «Эльборус» и «Тамань». Первый был заказан фирме Ч. Мэра, которая строила для России пароходо-фрегат «Владимир» и блестяще выполнило заказ русского флота. Пароходо-фрегат был качественно построен, и отделан, его боевые качества и прочность подтвердил бой с турецким пароходом «Перваз-Бахри» и  оборона Севастополя. После затопления «Владимир» пролежав несколько лет в Севастопольской бухте был поднят и еще верой и правдой служил на балтийском флоте до конца 1870 х гг.

Второй пароход «Тамань» заказали известной фирме Т. Дичбурна. Построенный в Англии, он был спущен на воду 1 ноября 1849 г., в мае этого же года прошел испытание на Темзе и прибыл в Одессу 26 августа 1849 г. Как мы видим, строительство парохода велось чрезвычайно быстро. На мерной миле Темзы и русских и англичан поразила скорость парохода – он по некоторым данным достиг 16,5 узлов!  Эту скорость колесному кораблю сообщали две паровые машины с качающимися цилиндрами мощностью 745 л.с.

Длина его составляла 53,3 м., ширина 7,9 м., осадка 2,6 м. Водоизмещение — 573 т. Корпус был выстроен из железа. Кроме грузовых трюмов, пароход имел помещения для 70 пассажиров, из них 15 человек в третьем классе. По негласному распоряжению командования, предусмотрели места для установки двух орудий.

Придя в Россию под коммерческим флагом, пароход тут же встал на обслуживание самой протяженной черноморской линии, где трудился до начала войны с Турцией в 1853 году. Кстати, известный поэт Полонский в своем стихотворении «Качка в бурю. Пароход «Тамань» 1850 г.» написал: «Помрачился свод небесный и вверяясь кораблю, я дремлю в каюте тесной. Закачало – сплю». Как уже говорилось, все пароходы на Черном море имели военные команды и были под командованием офицеров Черноморского флота. «Тамань» была приписана к 32-му флотскому экипажу и встретила войну в Севастополе.

После высадки союзников и затопления части русской эскадры перед входом в бухту, было принято решение вывести самый быстроходный пароход Черноморского флота в Одессу. На его борту находилось два орудия – 18-ти пушечных карронады и более мелких пушек.

Кораблем командовал офицер 32-го флотского экипажа А.А. Попов – впоследствии знаменитый адмирал, кораблестроитель и ученый. Быстроходному пароходу, сохраняющему ход свыше 15 узлов, удалось в сентябре 1854 года прорваться из Севастополя под началом А.А. Попова и прийти в Одессу. Таким образом, это был второй корабль 32-го экипажа, избежавший печальной участи своих собратьев по севастопольской эскадре.

После завершения Крымской войны пароход остался в составе Черноморского флота и активно служил посыльным судном и стационером. Тимберован в Николаеве в 1869 г., в начале 1880-х гг. был стационером в Константинополе. С этим периодом связано имя еще одного великого адмирала – черноморца С.О. Макарова.  В 1870-х — 1882 гг. получил две 4-фунтовые (87-мм) нарезные пушки обр. 1867 г.

В середине 1881 года Макарова направляют в Константинополь — командиром военного парохода «Тамань», стационара при русском посольстве. С.О. Макарова заинтересовали вопросы гидрологии Черного моря в сугубо практическом разрезе – как удобней всего поставить мины в проливе Босфор и заблокировать его для турецкого флота в случае войны. Обратившись для справки к рекомендованной ему работе одного из английских ученых, Макаров не нашел там необходимого ответа. Чем дальше он вникал в суть вопроса, тем более очевидным для него становилась необходимость проведения специальных исследований.

Проявив обычную для него смекалку, Макаров начал погружать со шлюпки на разные глубины бочонок с водой. При малой глубине погружения бочонок увлекало в сторону Мраморного моря, а при большей глубине — в обратном направлении, да с такой силой, что шлюпка преодолевала встречное поверхностное течение. Макаров при участии помощников менее чем за год сделал четыре тысячи определений температуры, столько же определений солености и тысячу измерений скорости. Нельзя не упомянуть, что, раскрывая механизм течений Босфора, Макаров применил для этого ряд оригинальных и остроумных приборов собственной конструкции, обогативших тогдашнюю океанологию.

Все эти уникальные открытия были произведены со стационара – военного парохода «Тамань» при российском посольстве в Константинополе.

Пароход, отслуживший свое с лихвой, был исключен из списков судов флота 7 декабря 1896 г. На 1902 г. он числился блокшивом № 5 в Севастополе и скорее всего, разобран перед Первой мировой войной, а возможно и уже в советский период.

.

1195 ПросмотрыЮрий Мишин 27, Сен, 21